Единожды солгавши: к вопросу о корпусе мистификаций Б. А. Садовского

Хорошо известно, что Борис Садовской -- один из крупнейших литературных мистификаторов XX века. Самое выдающееся его достижение -- перепечатка собственного опубликованного до революции под настоящей фамилией стихотворения сначала как принадлежавшего Блоку, затем как есенинского (оба раза с мемуарным "конвоем"). В результате текст входил в собрания сочинений обоих поэтов, причем уже после смерти Садовского. Здесь ключ к разгадке оставил сам автор, но нашёлся он далеко не сразу. Другая дерзкая и опасная мистификация -- вымышленная дружба Садовских с семьёй Ульяновых, которую он описывал в прозе и даже в стихотворном письме к Лебедеву-Кумачу (!).

Я не знаю, привлекались ли к списку творений Садовского (я не читал статьи Шумихина "Мнимый Блок" и вообще не очень слежу) следующие два текста:

1) Письмо Чехова Садовскому с оценкой рукописи поэмы "Прокажённый". Впервые опубликовано Садовским в 30-е. Входит в ПСС Чехова без оговорок. Я даже видел его в сб-ке "Практикум литературного редактирования" (в подобных хрестоматиях ошибки тиражируются десятилетиями и никак не пресекаются). Подозрительное в этом письме следующее: а) очень поздняя дата, незадолго до отъезда в Баденвейлер, таким образом, литературным завещанием Чехова становится письмо Садовскому; б) финал письма -- откровенный парафраз хрестоматийного афоризма о ружье; в) известно ли что-то о поэме Садовского "Прокаженный" кроме этого письма? Я сомневаюсь, чтобы даже 23-летний Садовской написал поэму на такую декадентскую тему с такими выражениями; его вкусы сформировались достаточно рано. Очень похоже на запоздалый сатирический ответ символистам. Ср. его псевдоблоковские стихотворения: это пародии с использованием не свойственных самому Садовскому приёмов ("мертвецы", акцентный стих).

2) Знаменитый рассказ секретарши Фета о том, что поэт скончался, попытавшись зарезаться ножом (в ходе борьбы с секретаршей, вырывавшей нож из рук, его хватил удар). Тут, правда, сложнее: секретарша как будто бы общалась и с Владимиром Фединой (Ильяшенко), обсуждавшим эту тему по публикации Садовского в 1916 году (но без ссылок на секретаршу!), а в 1965 году, уже с её слов, опубликовавшим новые подробности. (Там же Ильяшенко отстаивает надёжность свидетельства Садовского: "Я был хорошо знаком с Садовским, поэтом и талантливым критиком. Он добросовестно и кропотливо собирал разнообразные сведения, касавшиеся Фета, и трудно предположить, что он мог намеренно исказить подробности, относившиеся к смерти Фета". Не совсем ясно, от кого он защищается: в 1965 году Садовской не был еще разоблачен как мистификатор). Кроме того, в отличие от всех доказанных мистификаций, "Кончина Фета" опубликована Садовским до революции, когда у него отсутствовал такой мощный стимул, как издевательство над советской печатью и наукой. Известно и то, что Фет был кумиром Садовского: но это как раз и могло двинуть на такой соблазн. Тут можно видеть автобиографический подтекст. К моменту появления этой публикации суицидальные позывы у Садовского (в связи с началом его паралича) вполне имелись. И всё-таки необходимость предполагать продолжавшееся почти 50 лет соучастие Ильяшенко делает это менее вероятным.

Так или иначе, всё, что восходит только к Садовскому, методологически безопаснее выносить в Dubia.

Upd. Поленился погуглить, а между тем, как отмечает lucas_v_leyden, на feb-web есть собственноручный мемуар Кудрявцевой о кончине Фета. Но в нём есть одно слабое звено, известное только по Садовскому -- текст предсмертной записки, которую С. якобы видел (а Кудрявцева на месте, где должен был бы быть её текст, делает пропуск).